У детей, чьи братья и сестры стали жертвами аборта (на Западе примерно 50% детей – это дети, спасенные от аборта), возникают психологические проблемы, схожие с переживаниями детей, в чьей жизни произошла трагедия, катастрофа, наступила смерть близкого человека в результате несчастного случая или болезни.

Поскольку до 50% беременностей в Северной Америке заканчивается искусственным прерыванием, можно считать живого новорожденного спасенным от аборта. Если перед матерью, отцом или врачом стоял выбор, делать ли аборт, значит родившийся ребенок спасся, несмотря на то, что его хотели убить. Существуют немногочисленные ситуации, в которых ребенок, пережив аборт, получил вовремя соответствующую медицинскую помощь и остался жив. В обоих этих случаях речь идет о выживших детях, в то время как 50% детей не выживают в подобных опасных для жизни ситуациях, поскольку оказываются беззащитными перед силой, на которую не могут повлиять. Решение о том, позволить ли им выжить, находится целиком за пределами их влияния, а их судьба зависит от их места жительства, пола, интеллекта, физических признаков или времени, в которое началась их жизнь.

Поэтому спасенные от аборта дети имеют опыт, схожий с опытом переживших катастрофу. Возникает вопрос, можно ли сравнивать психологические трудности, возникающие у выживших от аборта, с теми, которые возникают у других типов выживших[1], или это проблемы, единственные в своем роде? Если дети, пережившие аборт, психологически травмированы, то они являются жертвами, и как таковые, нуждаются в обследованиях, которые бы подтвердили, какие трудности могут у них возникнуть и какой специальной помощи они потребуют.

В случаях жертв насилия необходимо учитывать подсознательные факторы, влияющие на их отношение к людям, определившим их судьбу (матери и врачи) и к тем, которые могут напомнить им о пережитом (их собственные дети).

В демографических исследованиях на тему аборта часто приводится показатель аборта, как процент от числа рожденных детей и редко замечается, что подавляющая часть плодных женщин или матерей пережили не один, а несколько абортов. Однако Дж.Ф. Джекил и другие[2] указали, что из группы молодых матерей (средний возраст 16 лет), которые обратились в больницу Йель-Нью (Нью-Хейвен, США, Коннектикут) в 1967-1969 годах и воспользовались широким спектром услуг и консультаций, 34% позднее, в контрольный период, совершили аборт.

Общее исследование населения Канады[3], проведенные через 4 года после утверждения права на аборт, доказали, что 46,3% женщин в возрасте 30-49 лет делали аборт. К. Тиц[4] предлагает показатель аборта 1000 на 1000 женщин как правдоподобный, наименьший из возможных для принятия в стране со среднеэффективной контрацепцией. В среднем на 1000 женщин в США в 1975 было произведено 520 абортов. Вероятно, что с этого времени, когда рос показатель абортов, большинство женщин Северной Америки подвергались абортам.

Знают ли дети о своих братьях и сестрах, которые не выжили?

Являются ли дети, спасенные от аборта, пострадавшими, частично зависит от того, как они воспринимают это событие, знают ли о своих невыживших братьях и сестрах, а также понимают ли отношение к ним общества. Хотя существуют доказательства того, что нерожденные дети помнят свою жизнь в лоне матери, данная статья не о тех детях, которые пережили аборт.

Психоаналитики часто наблюдают, что реакции детей на беременность матерей бывают очень драматичны. Б. Крамер[5] отметил реакцию пятилетнего мальчика на трехмесячную беременность матери: «... он попросил попробовать ее молоко». Анна Фрейд[6] упоминает о возможности использовать результаты психоанализа связанного с осознанием ребенком беременности матери. Для четырехлетнего[7] и одиннадцатилетнего[8] ребенка беременность матери стала очень важным событием. У. Нидерланд[9] записал сны мальчика в возрасте от 17 до 47 месяцев, в которых преобладали мотивы беременности. Дж. Кестенбург[10] пришел к выводу, что даже маленькие дети знают о ранней беременности своих матерей, что отчасти передается изменениями в способе объятий.

К. Эйсслер[11] утверждает, что И.В. Гёте испытывал психологическое напряжение, вызванное дезориентирующими наблюдениями повторяющихся беременностей матери, после которых наступала смерть ребенка. Г. Пирсон[12] приводит размышления подростка, который сказал: «Я знал, что у нее было два выкидыша, а потом, когда мне было пять лет, она лежала в постели, прежде чем родилась моя младшая сестра». И. Кент и другие описывают восприятие женщин из психотерапевтической группы, переживающих депрессию, которые знали, что их мать пыталась избавиться от них еще до рождения[13]. Это осознание затем повлияло на их собственные решения, в результате которых они давали согласие на аборт. Матерям рекомендуется рассказать своим детям, что именно является причиной их депрессии после выкидыша[14] и подобное рекомендовано также после аборта. Наши клинические наблюдения подтверждают обратные сообщения: даже маленькие дети знают о ранней беременности[15], аборте или выкидыше своих матерей. Дж. Кавенар[16] представила случай пятилетнего мальчика с тяжелыми психическими расстройствами, вызванными тем, что он знал об аборте, который сделала его мать, когда ему было два с половиной года.

Семилетний пациент рассказал свой сон, в котором трое детей пошли с ним играть на песчаном склоне. Во время игры подмытый берег рухнул и похоронил его братьев и сестер. Он не мог назвать их имена, но знал, что они были его братьями и сестрами. Мать мальчика призналась, что у нее было три выкидыша, но она была убеждена, что ее ребенок не мог знать об этом.

Дети, как правило, ревнуют к братьям и сестрам, которые могли бы лишить их родительской любви[17]. Тем не менее, нет никаких доказательств того, что ребенок может быть доволен смертью братьев и сестер. Скорее всего, он может чувствовать себя виноватым, потому что ему кажется, что желание уничтожить брата или сестру сбылось. Дж. Боулби[18] описывает, как в случае потери одного из родителей, дети образуют прочные замещающие связи друг с другом. Социальная среда, в которой возможность потери одного из родителей составляет 50 процентов, или когда один из родителей уже живет отдельно по причине расставания или развода, ребенок может ожидать своего неродившегося брата или сестру в надежде на создание связи. Потому что чувство безопасности усиливается в группе, особенно в группе знакомых людей, поэтому дети хотят иметь братьев и сестер.

Три типа выживших

Относительно реакции семьи на смерть ребенка от рака или несчастного случая Р. Крелл[19] отмечает, что дети, от природы эгоцентричные, испытывают мучительное чувство вины, задаваясь вопросом: «это из-за меня?». Подобная реакция может наблюдаться и у тех детей, чьи братья и сестры были убиты во время аборта. Р. Крелл[20] доказывает, что чувство вины родителей и ребенка порождает заговор молчания, в результате которого возникают три возможных синдрома:

1. «Преследуемый ребенок». Он выжил, но стал недоверчивым и подозрительным, а его родители стараются не отягощать его фактами. Ребенка гнетет тайна, он не знает, в чем она заключается, но знает, что она есть. Он боится попросить разъяснений из страха, что то, что ему откроется, окажется еще хуже, чем его предположения.

2. «Обязанный ребенок». В нем отражается потребность родителей возобладать над силами, уничтожившими его братьев и сестер. Если аборт был совершен ради удобства, по причинам общественного давления или экономических соображений, родители делают всё, чтобы это никогда не повторилось. У них возникает ощущение своей разрушительной силы, поэтому они чрезмерно оберегают ребенка от вымышленных опасностей. У ребенка, которому запрещают свободно познавать мир, подавляются познавательные способности, умение приспосабливаться и исчезает интерес к окружающему.

3. «Замещающий ребенок». Он, как и уцелевший от аборта, является особенно желанным, он необходим для того, чтобы заменить собой ребенка, которого уже нет. Он влачит на себе груз ожиданий, которых, возможно, не сможет исполнить. Если он не оправдывает ожиданий своих родителей, их наиболее частая реакция — фрустрация. Им кажется, что, возможно, именно тот ребенок, которого они приняли решение убить, исполнил бы все их ожидания. Живой ребенок постоянно вызывает у них разочарование[21].

С тех пор как почти все правовые ограничения на аборт в Канаде и Соединенных Штатах были сняты, женщины сами могут принимать решение о смерти своего нерожденного ребенка. Государство его не защитит, обществу он не нужен, а исследование околоплодной жидкости быстро определит, тот ли это ребенок, какой им нужен. Дети бывают нежеланными по причине не соответствующего пола, ограниченных возможностей или просто потому, что их жизнь началась не тогда, когда надо.

В сочетании с естественной склонностью детей защищать своих родителей этот фактор приводит к тому, что дети начинают обвинять самих себя за проблемы в семье. В результате дети так или иначе заботятся об интересах родителей, но всегда наступает момент, когда они уже не в состоянии что-либо сделать. Тогда они обвиняют себя, впадают в депрессию или настраиваются враждебно, бунтуют. Поскольку родители, сами придавленные чувством вины, часто не могут распознать состояние депрессии у ребенка, возрастает число случаев депрессии и самоубийств[22] среди детей, что может быть частично объяснено этим механизмом.

Последствия психологических трудностей выжившего ребенка

1. Насилие и нелюбовь

Врач-педиатр Э. Леноский[23] провел исследования, которые показывают, что 90% подвергающихся насилию детей родились в результате запланированной беременности. Х. Баркер[24] обнаружил высокий показатель количества абортов среди тех женщин, которые применяли насилие к своим детям. Наши исследования[25] подтверждают, что насилие по отношению к детям встречается чаще всего у матерей, ранее перенесших аборт. Материнское чувство вины или чрезмерно высокие ожидания могут быть причиной столь частых случаев насилия. Наиболее же правдоподобной причиной представляется то, что переживаемое матерью чувство вины приводит к предродовой депрессии, которая не позволяет матери установить связь с ребенком[26].

Недавние исследования показали, что последствием аборта становится депрессия во время последующей беременности[27] и непосредственно после родов[28]. Депрессия из-за аборта или потери ребенка делает мать неспособной принять новорожденного ребенка. Уже давно замечено, что потеря важного человека, не пережитая до конца, оказывает воздействие на установление последующих контактов[29]. Прерывание беременности разрушает механизм установления близости между матерью и ребенком настолько, что он не действует уже и во время следующих беременностей.

Родителям трудно примириться с потерей новорожденного ребенка, и скорбь не зависит от того, сколько прожил их ребенок[30]. И хотя более продолжительная и более сильная скорбь отмечается у матерей, для которых беременность была радостным переживанием, матери ощущают печаль независимо от того, жил ребенок один час или двенадцать дней; независимо от того, весил он 2 кг или 580 г, и от того, была ли эта беременность желанной или нет[31]. Э. Льюис[32] доказал, насколько важно для родителей пережить скорбь после рождения мертвого ребенка. Если умирает один из близнецов, у матери возникают трудности с созданием близких отношений с тем, который выжил. Чтобы наладить близкий контакт, ей необходимо до конца пережить скорбь по погибшему ребенку. Состояние депрессии преодолеть еще труднее тогда, когда женщина испытывает противоречивые чувства[33], что обычно случается в результате аборта. Переживание скорби об умершем человеке сильно затрудняется, если имеет место желание смерти или участие в его смерти. Если пережить скорбь до конца особенно трудно, а депрессия затягивается, тогда процесс установления контакта матери с ребенком сильно нарушается. Дети, чьи матери не смогли наладить с ними близкие отношения, чаще переживают насилие и нелюбовь[34].

Мэри Эйнсворт[35] показывает, каким образом физический контакт матери и ребенка в раннем детстве формирует у ребенка доверие, дающее возможность познавать окружающий мир и становиться независимым. Без этого доверия обучение и развитие могут быть затруднены.

Некоторые из матерей, перенесших аборт, испытывают отвращение, прикасаясь к младенцу. Молодая здравомыслящая женщина сказала мне так: «Я отчаянно хотела ребенка после того как перенесла аборт, но когда мне его вручили, я тотчас же его вернула... Что-то было не так». Аборт может быть главным фактором, ограничивающим тактильный контакт между родителем и ребенком, а вследствие этого — ограничивающим развитие детского разума, независимости и зрелости.

Умение быть родителем зависит от способности матери и отца распознавать едва уловимые, изменяющиеся потребности детей. Если эта способность нарушается, потребности ребенка не будут удовлетворены. Абортировать ребенка это значит, в первую очередь, не признать его  человеческую природу и проигнорировать те требования, которые следуют из его всецелой зависимости от взрослого. Почти 50% плодных мужчин и женщин пришлось научиться не признавать существования своего нерожденного потомства и не считаться с его потребностями в защите и заботе, прежде чем они смогли дать согласие на то, чтобы их ребенок был убит. Из-за этого им возможно будет труднее осознать реальность существования своего рожденного ребенка и удовлетворить его потребности.

В естественных условиях отцы все больше привязываются к своему ребенку и защищают его в период беременности[36]. Таким образом, когда у мужчин нет никаких законных возможностей удержать женщину от аборта[37], они не могут защитить своего нерожденного ребенка. Поскольку их ребенок может быть убит в любое время, они колеблются, стоит ли эмоционально реагировать и привязываться к ребенку. Даже когда мужчина и женщина вместе принимают решение о том, что они хотят ребенка, мужчина не может быть уверен, не переменит ли женщина решение. Мужчина остается в стороне, так как предпочитает не привязываться, чем понести утрату. Поэтому можно предвидеть, что после рождения ребенка отец не будет заинтересован в его благе.

2. Они есть, потому что их хотели

Если дети знают о выкидышах или абортах своих матерей, вполне вероятно, что они не смогут понять, почему они выжили, а их родные братья и сестры нет, почему для жизни выбрали их, а их брат или сестра были умерщвлены. Они могут чувствовать себя виноватыми, потому что живут, и у них может развиться экзистенциальная вина. Подсознательно чувствуя, что что-то ограничивает их полное развитие, они добиваются все большей свободы и привилегий. Вместо того чтобы замечать свои несовершенства, они становятся все более требовательными по отношению к родителям и окружающим. Они ожидают создания условий, которые бы сделали их полностью сформировавшимися личностями. В противном случае, они могут решить, что недостойны жизни, махнуть на себя рукой или совершить самоубийство.

Поскольку отец не может защитить своего ребенка, а у государства нет ни одного закона, защищающего жизнь тогда, когда она наиболее беззащитна, ребенок располагает всем необходимым для того, чтобы бунтовать против отцовского авторитета и представителей власти.

Поскольку существование ребенка было обусловлено тем, был ли он желанным, ребенок может перестать доверять тем, кто не обеспечил ему безопасность и правовую защиту. Злость и отсутствие доверия приводят к тому, что дети не захотят работать для блага общества, а будут требовать от него все больше привилегий.

Таким образом, когда так много детей живут лишь потому, что матери выбрали их, у этих детей может сформироваться глубокое чувство неоплатного долга перед своими матерями. Раньше дети верили, что они есть, потому что их сотворил Бог, потому что государство защищает их, а их народ в них нуждается, или потому, что их родители мечтали о них. Теперь же, в каждом из случаев, когда решение об аборте серьезно обдумывалось, ребенок знает, что живет только потому, что мама решила не умерщвлять его. Если 50% плодных женщин перенесли аборт, можно предположить, что намного большее число женщин размышляло о такой возможности. Возможно ли, что когда эти миллионы выживших детей станут подростками, они избавятся от тяжкого чувства долга?

Прежде чем государство отвергло правовую защиту детей и прежде, чем контрацепция привела к тому, что каждый ребенок должен быть «желанным», мало кто задавался таким вопросом. Поскольку теперь безопасность человека зависит от того, желанен он или нет, люди, а особенно дети, постоянно проверяют других, спрашивая: «действительно ли я тебе нужен»?

Люди, не имеющие гражданства, знают, что такое жизнь, которая зависит от того, желанен ты или нет. Такая жизнь требует постоянной вежливости, но пробуждает в этих людях сильнейшую злость против всех тех, кто ставит их право на существование в зависимость от того, симпатичны они или нет.

Деструктивный материализм

Оказывается, все больше людей сравнивают стоимость воспитания ребенка со стоимостью приобретения нового дома или новой машины[38]. Дети упали в цене по сравнению с возможностью обеспечить себе приятную жизнь.

Пренебрежение обществом ценностью детей может вызвать в них самих заниженную самооценку. В этом случае подростки гораздо меньше заботятся о себе, они все менее уравновешены, они все более склонны к депрессиям, последствием которых может стать самоубийство, представляющее сегодня третью из причин подростковой смертности[39].

Если в глазах общества ценность детей все снижается, дети теряют уверенность, что они находятся под надежной защитой, и они становятся все более требовательными. Эти возмутительные требования усиливают враждебную реакцию мира взрослых. Дети испытывают злость, так как не могут рассчитывать на заботу со стороны взрослых, и в то же время им приходится постоянно производить хорошее впечатление или непрестанно требовать. У взрослых в ответ возникает гнев, потому что дети их не понимают и так эгоистичны. В результате возрастает вражда между поколениями.

Так как у детей, уцелевших от аборта, есть родители, которым было тяжело замечать и удовлетворять потребности своих детей, они сами могут сомневаться, стоит ли рожать детей, или, если у них уже есть дети, могут недостаточно удовлетворять их потребности. Подростки, которым не была оказана соответствующая забота в детстве, часто хотят детей для того, чтобы получить удовлетворение, стараясь в свою очередь понять потребности своих детей. Это может объяснять, почему «сексуальное воспитание» не дает результатов, если говорить об уменьшении количества беременностей у подростков[40].

Аборт часто приводит к желанию самореализации через рождение другого ребенка. С другой стороны, молодые люди, которые когда-то уцелели от аборта, могут не хотеть ребенка, так как боятся, что злость, которую они испытывают к своим матерям, будет перенесена на их потомство. Склонность к абортам часто передается по наследству. Пытаясь справиться со злостью и беспокойством, некоторые из выживших уничтожают свое потомство «из мести» за то, что когда-то пытались уничтожить их самих. Когда деликатная просьба ребенка о заботе остается незамеченной или когда их требования вызывают гнев, ребенок подавляет свою тоску по любви. Дети, которые были нелюбимы, испытывают большие трудности с тем, чтобы любить других, и таким образом порочный круг недостатка уважения к родителям и детям передается из поколения в поколение. Дети нуждаются в том, чтобы им посвящали время и внимание, но родители в погоне за собственными удовольствиями заменяют им это материальными подарками. Те дети, которые все еще не утратили надежды, меняют тогда адресата своих просьб и направление своих интересов в материальную сторону. Но материальные заменители не могут удовлетворить потребностей детей, становящихся все более материалистичными и деструктивными.

 

д-р Филип Ней

Опубликовано в: "Służba życiu. Zeszyty problemowe", 4/1999, с. 23.

---

[1] Koranyi E.K.: Psychodynamic theories of the survivor syndrome. Can. Psychiatric Assoc. J 14: 165-173, 1969; Krell R.: Holocaust families: The survivors and their children. Comp Psychiat 20: 560-568, 1979; Des Pres T: The Survivor, New York: Pocket Books, 1977.

[2] Canadian National Population Survey in Report of the Committee on the Operation of the Abortion Law. Robin F. Badgley, Chairman, Government Printers, Ottawa, 1977.

[3] Jekel J.F., Tyler N.C., Klerman L.V.: Induced abortion and sterilization among women who became mothers as adolescents. Am I Public Health 67: 623-629, 1977.

[4] Tietze C.. Bongaarts J.: Fertility rates and abortion rates, Simulation family limitations. Studies in Family Planning 6: 114-122, 1975.

[5] Cramer B.: Outstanding developmental progression in three boys. Psychoanal. Study Child 30: 15-49, 1975.

[6] Freud A.: About loving and being loved. Psychoanal. Study Child 1: 167-184, 1967.

[7] Emmry S.: Analysis of psychogenic anorexia. Psychoanal. Study Child 15: 310-356, 1960.

[8] Singer M.B.: Fantasies of a borderline patient. Psychoanal. Study Child 15: 310-356, 1960.

[9] Niederland W.G.: The earliest dreams of a young child. Psychoanal. Study Child 12: 190-208, 1959.

[10] Kestenberg J.: Personal Communication, 1980.

[11] Einsler K.R.: Notes on the environment of a genius. Psychoanal. Study Child 12: 267-313, 1957.

[12] Pearson G.H.J., Ed: A Handbook of Chid Psychoanalysis, New York: Basic Books, 1968.

[13] Kent I., Greenwood R.D., Nicholls W.: Emotional sequelae of elective abortion. BC Med J. 20: 118-119, 1978.

[14] Le Shan E.: Tell children how you really feel. Women's Day, February 1980.

[15] Dunn J., Kendrick D.: The arrival of a sibling: Changes in patterns of interaction between mother and first-born child. Psychol. Psychiat.

[16] Cavenar J.D., Spaulding J.E., Sullivan J.L.: Child's reaction to mother's abortion: Case raport. Military Med. 144: 412-413, 1979.

[17] Levy D.M.: Studies in sibling rivalry. Res Monogram Orthopsychiat Assoc. 2, 1937.

[18] Bowlby J.: Attachment and Loss, Vol 2, Separation, New York: Basic Books, 1973.

[19] Bowlby J.: Attachment and Loss, Vol 1, Attachment, New York: Basic Books, 1973.

[20] Krell R., Rabkin L.: Effects of sibling death on the surviving child, A family perspective. Fam. Process 18: 471-477, 1979.

[21] Cavenar J.O., Mallbie A.A., Sullivan J.L.: Aftermath of Abortion: Anniversary depression and abdominal pain. Bull Manninger Clin. 42: 433-438, 1978.

[22] Holinger P.C.: Violent deaths among the young: recent trends in suicide. Am I Psychiatry 136: 1144-1147, 1979.

[23] Lenoski E.F.: Translating injury data into preventive health care services: Physical child abuse. Dept. of pediatrics, University of Southern California, unpublished, 1976.

[24] Barker H.: Abused adolescents, advances in research and services for children with special needs. Presented at the International Conference on the child. University of British Columbia, unpublished, June 1979.

[25] Ney P.G., Hanna R.: A relationship betweeen abortion and child abuse. Paper given at the Royal College of Physicians and Surgeons, Canada, May 1980.

[26] Martin H.P., ed: The Abused Child. Cambridge: Ballinger Publishing, 1976.

[27] Kumar R., Robson K.: Previous induced abortion and antenatal depression in primiparae: A preliminary report of a survey of mental health in pregnancy. Psychol. Med. 8: 711-715, 1978.

[28] Colman A.D., Colman L.L.: Pregnancy: The Psychological Experience, New York: Herder and Herder, 1971.

[29] Bowbly J.: Grief and mourning in infancy and early childhood. Psychonal. Study Child 15: 9-52, 1960; Freud S.: Mourning and melancholia. Strachey J. ed. Standard Edition, Vol 14, p. 249, Hogarth: London.

[30] Benfield D.B.: Grief response of parents to neonatal death and parent participation in deciding care. Pediatrics 62: 171-177, 1978.

[31] Klaus M.H., Kennell J.H.: Maternal-infant Bonnding. St. Louis: CV Mosby Co, 1976.

[32] Lewis E.: Mourning by the family after a still birth or neonatal death. Arch. Dis. Child 54: 303-306, 1979.

[33] Lewis E. Page: Failure to mourn a stillbirth: an overlooked catastrophe. Brit. J. Med. Psychol. 51: 237-241, 1978.

[34] Maddison D., Walker W.L.: Factors affecting the outcome of conjugal bereavement. J. Psychosom. Res 13: 297-301, 1968.

[35] Ainsworth M.D.S.: Infant-mother attachment. Am Psychol 34: 932-937, 1979.

[36] Lamb M.E.: Paternal influence and the father's role: A personal perspective. Am. Psychol. 34: 938-943, 1979.

[37] Bollotti v. Baird: American Supreme Court. 75-73, 1976 and Hummerwadel v Baird U.S. Supreme Court, 75-190, 1976.

[38] Spencer S.: Childhood's end. Harpers, pp. 14-19, May 1979.

[39] Tonkin R.: Mortality in childhood BC Med Assoc. J 21: 212, 1979.

[40] Hendelson C.C., Notman M.T., Gillon J.W.: Sexual knowledge and attitudes of adolescents: Relationship to contracepive use. Am. J. Obst. Gyn. 55: 340-345, 1980.